Название: Я буду всегда с тобой Автор: Nastysha (Воскресение) Рейтинг: PG-13 Жанр: Angst, Romance, Continuation Статус: окончен Пейринг: КВМ Время действия: Финал третьего сезона.
читать дальше«Я буду всегда с тобой, Воздухом и водой, Даже где нет тебя, Буду всегда с тобой, Не опуская глаз, Не пророняя слов, Словно во мне твоё сердце». Леонид Агутин и Анжелика Варум – Я буду всегда с тобой
Всё внутри взбунтовалось: «Беги, беги же за ней! Догони, обними, скажи, что тоже любишь!» Ещё сильней стиснул зубы и сжал кулаки. Вместо мыслей в голове – её лицо крупным планом, её слова, многократно повторяющиеся, почти осязаемые, объёмные. Вместо звучащей песни – её песня, вместо Леры на сцене – она. Повернулся инстинктивно на движение сбоку, но и там вместо укоряющего Светиного взгляда лишь умоляющий Ленин. Его наваждение, боль, его воздух, пульс, плазма его крови, атомы ДНК – везде она. В каждом слетающем с губ стоне, в каждом ночном кошмаре, в каждой мысли, в каждом новом ударе сердца. — Да Боже ж мой! К чёрту разумность, к чёрту правильность, весь мир к чёрту! — полурыком из глубины. Что-то внутри дёрнулось, лопнуло, растеклось теплом, анестетиком по телу, притупляя ощущения, заглушая звуки вокруг, закрывая ширмой сотни ликующих возгласов в его голове. Пробирался сквозь толпу, эти яркие пятна без лиц, как почти уже утопленник, наконец различивший впереди свет.
И это что – всё? Его молчание до сих пор заглушает шум праздника. Тело включает автопилот на минимуме энергии, только чтобы переставлять ноги. Всё закончится вот так? Навсегда разделенные жизни, взгляды, которым больше не пересечься. О, упрямый! Ты полагаешь, этого будет достаточно? Что этого хватит, чтобы вычеркнуть меня из твоей жизни? Гортанный всхлип. Не человеческий – вороний, ведьмин. Ты думаешь, возведённая этим браком стена между нами поможет тебе? Но сиамских близнецов не разделяют забором. Их режут, путаясь, где чьё, пытаясь из жалких половинок слепить двоих и разных, когда они – навсегда одно. Я ведь тоже пыталась, пыталась вырвать, вытравить тебя из себя, вот откуда твои ноющие шрамы. Да только я всё перепутала – сердце, что я бросила тебе в лицо, было моим. Твоё же осталось во мне. Сколько ты сможешь притворяться, что выживешь так? Мне не нужны слова, чтобы увидеть под толщей льда твоего взгляда наши общие сны. Если хочешь сбежать от этого – купи билет хотя бы на Марс, а лучше сразу в другую Галактику. Крупная дрожь по всему телу. Воздух впереди тяжёлый, вязкий, давящий – невидимая стена мима. Ноги словно налитые свинцом. Улыбка, блеск в глазах и движение рукой ему навстречу за мгновение до переплётенных пальцев. Накрепко сплетённых жизней.
Вздох облегчения вверх в ночное небо. Перестраивающиеся атомы тел и душ снова находят друг друга. Синхронизация. Одновременно остановились, одинаково посмотрели. Свободными руками дотронулись до лиц: её маленькая ладошка с его щеки дальше в волосы, его тяжёлая ладонь властно за её подбородок, стирая пальцем остатки соли на нём. А потом он впервые целовал её сам. Целовал, ничего не боясь и не думая ни о чём, кроме неё под его губами и руками. Она могла бы измерить собственный пульс по ударам его сердца, они – единая экосистема, совершенная, завершённая. Один и тот же воздух в лёгких, и у каждого, даже мельчайшего кровеносного сосуда есть выход в оба тела. — Я люблю тебя, — хрипло, остановившись лишь на мгновение. И дальше – снова регенерировать общие клетки, паутину тончайших нитей, что они так долго и безжалостно рвали.
Небо над их головами уже несколько минут взрывалось фонтанами мерцающих брызг, но они этого даже не замечали: куда там созданному человеком фокусу до волшебства, творящегося порой в людских сердцах.
Название: Отражения Автор: Nastysha (Воскресение) Рейтинг: R Жанр: Виньетка, Angst Статус: окончен Время действия: Третий сезон, между памятным разговором про «спи с кем хочешь, ешь с кем хочешь» и выпускным. Предупреждение: В фике присутствует описание сцены насилия. Читаем на свой страх и риск. Ксюша-Буяна сделала для фика обложку.
читать дальше «Она плавает в формалине, Несовершенство линий Движется постепенно. У меня её лицо, её имя, Свитер такой же синий – Никто не заметил подмены». Fleur – Формалин
Обхожу маленькое помещение, безуспешно дёргаю запертую дверь. Сколько я здесь уже? Потеряла счёт времени. Снова обхожу всё вокруг. Опускаюсь на пол напротив двери, прислонившись спиной к стене и вытянув ноги. Когда ты вернёшься? Ты ведь вернёшься? Я ей завидую. Она – другая. Она умеет просто жить. Может улыбаться, разговаривать. Ей никогда не бывает больно, за исключением случаев физической боли, но и её она избегает. Она всегда знает, что сказать и как поступить. Невозмутима, даже когда смеётся. Когда заваривает чай, рассказывает истории, смотрит фотографии, гуляет, играет на гитаре, поёт. Вам она непременно понравится. Ах, да. Есть ещё кое-что о ней: она забрала себе мою жизнь. Мою семью, моих друзей, мою гитару. Одежду, комнату, причёску, привычки. Там везде теперь она. Щёлкает замок. — Ну и чего ты сидишь на полу? — она стоит в дверях, критически оглядывая комнату. — Тебе какое дело? — Так, ты не в настроении. Опять. Мне уйти? — кивок в сторону двери. — Как хочешь, — пожимаю плечами. Мы смотрим друг на друга несколько минут, затем она запирает дверь изнутри, подходит и садится рядом со мной. — Я мороженое принесла. Хочешь? — достаёт из пакета ведёрко, протягивает мне. — Где у тебя ложки? — Не хочу, — отодвигаю от себя её руку. Кофейное, моё любимое. — Так. Судя по твоему виду, сейчас нам предстоит серьёзный разговор, — выразительно закатывает глаза, ставит мороженое рядом с собой на пол. — Что ж, приступай. Что на этот раз? — Я хочу обратно, — избегаю её взгляда. Какое-то время в комнате стоит тишина. Не выдерживаю и поворачиваюсь, посмотреть на её реакцию. Внимательно смотрит на меня. — Ты ничего не скажешь? — Я пока ещё не услышала ничего, на что могла бы что-то сказать. Ты хочешь обратно и что? Ты забыла всё? Забыла, почему ты здесь? — Она придвигается ближе и чуть повышает голос. Но я всё решила. Я не позволю тебе командовать, не позволю оставить меня здесь снова. — Всё прошло, — теперь уже я смотрю ей прямо в глаза. Она должна понять, что я сильная, что я не сдамся. — Прошло? — Она вскакивает на ноги и нависает надо мной. — С чего ты взяла, то всё прошло? Поднимаюсь. Всё так же глядя ей в глаза, начинаю стаскивать с себя одежду. — Смотри, — Моё тело сплошь покрыто шрамами, рубцами, коростами. Я вижу боль на её лице. — Смотри! Они не болят больше, они лишь более грубая корка кожи. А так даже лучше для меня. Она закусывает нижнюю губу. Она всегда так делает, ведь она та, что не плачет. Подходит ко мне медленно, осторожно дотрагивается до самого глубокого шрама – того, что у сердца, проводит по нему пальцами. — Ты уверена? — по её голосу я понимаю, что она сдалась. — Да, уверена, — Я ликую. Она убирает руку, кивает головой, на секунду закрывая глаза. — Ты позволишь мне помочь тебе собраться? — грустно улыбается мне. — Конечно, — я улыбаюсь ей в ответ. Она отдаёт мне свою одежду, причёсывает меня. Всё готово. — А теперь посмотри на меня, — Я снова улыбаюсь. — Не фонтан, конечно, но для начала сойдёт. Удачи! — она обнимает меня. — Спасибо, — я быстрым шагом иду к двери. Замираю на пороге, сердце прокалывает иголка стыда. Оборачиваюсь. — Ты… С тобой точно всё будет в порядке? — У меня есть мороженое, помнишь?
— Дедуль, ты что, уже встал? — крепко обнимаю его сзади, пока он сосредоточенно смотрит в монитор перед собой. — А? Что? Леночка! Да вот роман новый так хорошо идёт, спать не могу, столько идей в голове, — он выглядит растерянным. — Что это с тобой сегодня? Бледная какая-то. Ты не заболела? — Нет, дедуль, всё хорошо, — целую его в лоб, пока он не успел ничего добавить. — Я в школу. Выбегаю в коридор. Достаю куртку, обуваюсь, беру сумку. Дотрагиваюсь до дверной ручки. Замираю, оглядывая прихожую.
— Нет! Нет! — отмахиваюсь от них, они кружат вокруг меня, их так много, жалят, клюют, кусают. Воспоминания. Они стаями летают вокруг. Срывают коросты с, казалось бы, зашивших уже ран, наносят новые, которые тут же начинают кровоточить. Отрывают куски кожи. Моя одежда мигом пропитывается кровью, я закрываю лицо руками и сдаюсь. Слёзы на моем лице смешиваются с кровью с моих рук, я не сразу осознаю, что вокруг уже никого нет. Надо к тебе. Мне надо к тебе. Пошатываясь, оставляя на стенах красные следы от своих рук, я иду к тебе. Вот и дверь. Обессилев, прислоняюсь к ней лбом, закрываю глаза. Надо открыть. Пытаюсь справиться с замком, но руки липкие, и он никак не хочет поддаваться. Я снова плачу и срываюсь на крик, барабаня по двери. Неожиданно проваливаюсь внутрь, прямо на тебя. В твоих глазах ужас, ты подхватываешь меня, чтобы я не упала. Я знаю, что теперь в безопасности. Сознание затуманивается, и всё вокруг погружается в темноту. Прихожу в себя. Чувствую, как ты осторожно смываешь кровь с моего тела, чувствую знакомый холодок мази. Открываю глаза. Я лежу на кровати, ты сидишь на её краю, не сводя с меня глаз. — Можно я побуду здесь ещё? — шепчу тебе. — Конечно, сколько захочешь, — ты чуть крепче сжимаешь мою руку. — Ты просто отдыхай и поправляйся, хорошо? — Хорошо.
Ты уснула. Прежде чем уйти, ещё наблюдаю за тобой некоторое время. Злюсь на себя: мне не следовало позволять тебе уходить. Даже если бы ты меня возненавидела за это, мне не надо было тебя отпускать. Я завидую тебе. Ты – другая. Ты можешь чувствовать, можешь плакать. Умеешь радоваться всему, что тебя окружает. Даже умеешь летать. Ты краснеешь, попадаешь в неловкие ситуации, всегда говоришь, что думаешь. Светишься изнутри, даже когда грустишь. Когда завариваешь чай, рассказываешь истории, смотришь фотографии, гуляешь, играешь на гитаре, поёшь. Тебя невозможно не любить. Ты находишь смысл в том, что называется жизнью. Я же всего лишь составляю и осуществляю планы. Но я всё ещё верю, что когда-нибудь твои раны заживут, и я снова смогу видеть мир твоими глазами. Целую тебя на прощание. Ты шевелишься и произносишь, не открывая глаз: «Принесёшь мне мороженое?» — Принесу, спи, — поправляю на тебе одеяло. — Я ушла.
— Я ушла! — кричу вглубь комнаты и, не дожидаясь ответа, поворачиваю ручку двери.
«Стекло меж нами, Как лунный свет. Но этой грани Прочнее нет. Так даль за нею Светлым светла! Смотрю, не смею Отойти от стекла». Жанна Рождественская – Подойду я к зеркалу
Название: Берегиня Автор: Nastysha (Воскресение) Рейтинг: PG Жанр: Виньетка, POV Статус: окончен Пейринг: КВМ Время действия: Второй сезон, после боя ВМ, когда Ленка кормит его супом. Примечание: Автор выражает огромную благодарность Мандаринке за помощь с переводом песни. Посвящается:Ушастому Эльфу, а также человеку, за чей сон и чью жизнь я всегда молюсь.
читать дальше«Ей пришлось пройти все войны, Чтобы стать такой сильной сегодня. Ей пришлось пройти все войны Жизни, а также любви.
Я был никем, И вот сегодня Я страж Сна ее ночей. Я люблю её до смерти. Вы можете разрушить Всё, что захотите, Ей достаточно раскрыть Простор своих объятий, Чтобы все восстановить, Чтобы все восстановить. Я люблю ее до смерти». Francis Cabrel - Je l’aime à mourir («Я люблю её до смерти», пер. с франц.)
Я ставлю на стол почти нетронутую тарелку супа, думая о мужчине, что спит сейчас в комнате. Впервые за всё время, что мы знакомы, у меня есть возможность позаботиться о нём, а не наоборот, как обычно бывает. И ведь вроде я сделала всё, что смогла, а точнее всё, что он позволил, и теперь надо лишь дать ему спокойно отдохнуть. Так почему же мне неудержимо хочется быть сейчас там, рядом с ним? Затаив дыхание, заглядываю к нему – а вдруг проснулся? Нет, спит. Опираюсь на дверной косяк позади себя и просто смотрю на него. Что там обычно говорят о спящих? Беззащитный. Умиротворенный. Это всё не про него. Даже сон не убрал маленькую складку между бровей, отчего он кажется немного обеспокоенным чем-то и там, в царстве Морфея. Что тебе снится? Ты снова беспокоишься обо мне? Или снова стоишь на ринге? Зачем ты пошел на это? Ради меня… Кто я для тебя? Кто ты для меня? Мне хочется дотронуться до этой складки, ощутить её подушечками пальцев и разгладить, как делала мама в детстве, повторив контуры твоих бровей. А беззащитным ты выглядишь настолько, насколько может выглядеть спящий медведь, и я ощущаю себя кем-то, кто без спроса наведался в твою берлогу. Беззащитной, уязвимой. Проснись ты сейчас, и я даже не найдусь, что сказать. Как объяснить, что я стою тут, подперев дверь, и не свожу с тебя глаз? Надо бы убраться отсюда, пока мысли в голове не потеряли остатки связности. Делаю шаг на ватных ногах, но почему-то делаю его внутрь комнаты, а не наружу. Мне плохо видно отсюда, я хочу быть ближе… Я всё так же боюсь тебя разбудить, поэтому опускаюсь на колени и доползаю до противоположной от дивана стены. Господи, что я творю??? Обхватываю руками колени, спиной вжимаюсь в стену. Надо бежать, бежать, не оглядываясь, пока ты не поймал меня, пока ты не понял, пока не проснулся. Пока ты сам не убежал от меня… Тело не слышит меня, тело не слушает меня. Глаза по-прежнему стараются запомнить каждую чёрточку твоего лица, сердце слишком усердно барабанит, чуть не выпрыгивая из груди, причём непременно через горло. Облизываю пересохшие губы. Мне должно быть жарко, но мне холодно, мне очень холодно: чувствую, как замерзают пальцы и кончик носа. У тебя всё моё тепло, ты забрал его, не спросив. Ползу, ползу к тебе, ближе, надо согреться… Ты резко поворачиваешь голову, и я от ужаса до боли закусываю нижнюю губу, замерев всем своим существом. Сколько я остаюсь так, прежде чем понимаю, что ты по-прежнему спишь? Мне кажется, целую вечность… Бессильно опускаюсь на пол. Что же я делаю? Неужели в первую очередь от себя мне нужно охранять твой сон? Это ведь я тот кошмар, что не даёт тебе покоя? А если нет? Смотрю на твое напрягшееся лицо, складка стала глубже. Что хуже: сниться тебе так или не сниться вообще? Где ты сейчас? С кем ты сейчас? Я уже стою на коленях возле дивана, прислушиваясь к твоему дыханию. Пытаясь расслышать стон, звук, слово, имя, хоть что-то. Но ты молчишь, лишь твоё дыхание порой сбивается, но всего на мгновение. А мне уже не страшно… Не страшно, что ты проснёшься, я даже хочу, чтобы ты проснулся, ведь я… я ревную тебя к твоему сну. Даже если там есть я. В тысячный раз разглядываю царапины на твоём лице, мои ладони вполне способны заменить сейчас лёд. Я ведь хочу тебя разбудить. Так давай же, давай, чего медлишь? Не могу. Отворачиваюсь, сажусь на пол рядом с диваном. Я не смогу тебя разбудить. Ты проснёшься сам, а я уже буду в своей комнате, делать вид, что ноги моей не было в твоей берлоге. И ты уйдёшь, унося с собой свои сны. Даже сейчас, не глядя на тебя, я всё равно тебя вижу. Я вижу рану на щеке, вижу её на ощупь, пальцами, что один раз её уже касались. Я вижу маленькую ранку в уголке губ, до которой мне бы так хотелось дотронуться сейчас. Не пальцами. Губами. Касаюсь своих губ, слегка прикусываю большой палец. Ты не знаешь, что у меня тоже есть сны. И если мне везёт, в моих снах есть ты. Ты и наши губы… И я точно знаю, что сегодня мне повезёт… Я снова разворачиваюсь к нему. А пока… Ты пока спи. И, возможно, когда-нибудь однажды мы уснем вместе и будем видеть один и тот же сон. Но и тогда я всё равно проснусь первой… Разгладить складки на твоём лице…
Название: Если… Автор: Nastysha (Воскресение) Рейтинг: PG Жанр: AU, Angst Статус: окончен Пейринг: КВМ Время действия: Конец третьего сезона. Что есть: Лена и Виктор не знакомы, Каримова не уезжала, в остальном всё также.
читать дальше«…If I never knew you I'd have lived my whole life through Empty as the sky Never knowing why Lost forever If I never knew you». Jon Secada/Shanice - If I Never Knew You
Часть 1. Витя. Виктор Степнов смотрел на стоящую перед ним взволнованную темноволосую женщину и, впервые за весь день, а может, и последний месяц, был действительно счастлив. Кажется, банальное «Боже, если мне не следует это делать, то дай знак» на этот раз сработало. Заметил укоризненный взгляд Игоря, спохватился, взял себя в руки. — Ирочка, немедленно поезжай, какие тут могут быть вопросы, — фальшь в собственном голосе неприятно резанула слух. Удержался, чтобы не поморщиться. Неужели за месяц притворных улыбок он так и не привык к этому? — А как же свадьба? — на этом вопросе все трое дружно повернулись в сторону невесты. Его будущая жена молча открывала и закрывала рот. После того, как стало понятно, что удачной идеей их женитьбу можно считать лишь с большой натяжкой, они со Светой в некотором роде положились на судьбу. Как подкинутая монета и два исхода: орёл – на их пути не встречается ни одного препятствия, и они благополучно женятся; решка – хоть одна заминка, задержка, и они расходятся навсегда. Уговор был негласный, ни разу ни кем из них не озвученный, но они оба о нём знали. И вот теперь такая удача: Ирина, свидетельница, должна была срочно ехать в аэропорт встречать кого-то из своей многочисленной родни. Они втроём по-прежнему ждали реакции Светочки, причём, судя по затравленному взгляду всегда уверенной Каримовой и поникшим плечам Рассказова, никто не сомневался, что реакция будет масштабной. — Конечно поезжай, — голос Светы звучал глухо и отрешенно, и вместо ликования Виктор снова почувствовал отвращение к себе. Стоящая рядом с ним неуклюжая девушка в старомодном свадебном платье, с нелепой фатой, держащейся на уложенных короной тяжёлых рыжих волосах, вызвала знакомый приступ жалости. Она и правда готова была согласиться с решением монетки. Что он как ребёнок, в конце концов, сам ведь сделал ей предложение, по своей воле? Виктор ещё не забыл, что такое тихое отчаяние от собственного одиночества. Так какого чёрта он сейчас выискивает дурацкие предлоги и считает, что его ждёт в этой жизни что-то лучше? Лучше, чем давно и преданно любящая его библиотекарша Светлана Уткина. Он не успел на волне этой злости на самого себя великодушно освободить их от власти судьбы. Сказать, что это неважно, что расписать их смогут и без свидетелей и что он ни за что не хотел бы откладывать свадьбу. Как не успел проверить, хватило ли бы ему теперь лицемерия ещё и на то, чтобы смотреть ей в глаза при этом и снисходительно улыбаться, как бы говоря: «Ты и правда думала, что я откажусь при первом удобном случае? Зачем же мне тогда было делать тебе предложение?» Он ничего этого не успел, потому что его лучшему другу и свидетелю Игорю Рассказову уже пришла в голову какая-то гениальная идея. По крайней мере, по лбу он себя хлопнул именно с таким видом.
Часть 2. Лена. Лена Кулёмина уже на автомате следила взглядом за шагающим туда-сюда Комаровым. Стас, с прижатым к уху телефоном и абсолютным равнодушием к суете вокруг них, мог бы вывести из себя кого угодно, но не Ленку. Её вообще ничего не раздражало. Наверное, так и должно быть, с чего ей-то сегодня волноваться? Поправила в очередной раз съехавшую ленту, которая была точь-в-точь, как на выпускном, только надпись – другая. Насколько нормально быть свидетельницей на свадьбе бывшего парня, с которым рассталась буквально пару недель назад? У Ранеток, когда она рассказала им о просьбе Гуцула, очень заметно отвисли челюсти. В группе и так царила атмосфера всеобщего сочувствия к ней, брошенной «этим подлецом». И то, что расстались они на самом деле по обоюдному согласию, для них не имело значения. И вот теперь в ЗАГСе при виде будущих молодоженов испытывать бы Лене ревность или боль, или хотя бы злость, но ничего этого она не чувствовала. Сейчас единственным чувством, с удивлением осознала Лена, было какое-то трепетное благоговение. Благоговение перед Полиной Зеленовой, которую она изучила, как облупленную, за все те годы, что они вместе учились, и которая теперь была абсолютно другим человеком. Хотя точнее будет так: эта Полина и была настоящей Полиной, а та, прежняя – лишь её оболочкой. И дело было не в модном свадебном платье и бледном от токсикоза лице, всё было гораздо глубже и сложнее. И признаться честно, это из-за Зеленовой Лена согласилась заменить укатившую на какой-то показ Лебедеву. Почему-то хотелось, чтобы у Поли и Игоря сегодня не было лишних хлопот, а ещё больше – хоть немного прикоснуться к тому, что оставалось для Лены загадкой – к настоящей любви. Единственным её парнем был Игорь, и если первое их расставание было сгоряча, на эмоциях, то во второй раз оба уже понимали, что приняли за любовь обыкновенную, пусть и крепкую, но дружбу. Другие знакомые парни не вызывали даже этого. Из размышлений Лену вывело какое-то изменение в картинке перед собой. Прыснула. Стас уже не маячил, а пытался привести в порядок ленту, которую теребил в процессе разговора. — Чего смеёшься, помоги лучше, — обиженно. И уже мирно, — от Лерки привет. — Ага. Я её видела вчера, и ты, между прочим, тоже. Да не вертись ты! —заколола булавкой, отошла, оценила. — Всё. — Так и передам, что ей тоже привет, — Комаров снова нажал кнопку вызова, а Лена вернулась к своему увлекательному занятию – подпиранию стены. Оглянулась по сторонам, одернула саму себя. Конечно же, ЗАГС, кругом парочки, соответствующая атмосфера, вот и лезут в голову всякие мысли. Взбодрись, Кулёмина, будет и на твоей улице праздник, жизнь-то только начинается. Нашла глазами Полину и ещё раз осознала, что не могла бы представить себя на её месте. Как не могла представить себе и мужчину, с которым бы ей захотелось на этом самом месте оказаться. На этом размышления прервались, поскольку быстрым шагом точно к ней направлялся радостно улыбающийся бывший классный руководитель, историк и художественный руководитель по совместительству, Игорь Ильич Рассказов.
Часть 3. Витя. — Виктор, Светлана, познакомьтесь, это Лена, моя ученица, теперь уже бывшая, — Рассказов поправил очки и с гордостью поглядел на стоящую рядом девушку. — У них регистрация позже нашей, думаю, успеет засвидетельствовать и тут, и там. Сияла даже пробивающаяся рассказовская лысина. И очки. И уж тем более сам Рассказов. Ну, Игорёк, ну удружил. Всё великодушие разом испарилось. Перевёл взгляд на девушку. И кой чёрт дёрнул её именно сегодня здесь быть? И Рассказов откуда знал о другой свадьбе? Эта Лена, хоть и выглядела удивлённой не меньше остальных, его взгляд выдержала и глаз не отвела. Отчего-то смутился сам. — А так можно? — робко подала голос его невеста. — Вот мы сейчас с вами, Светочка, это и выясним, — Игорь взял Свету под руку, и уже отходя, бросил через плечо, — она, между прочим, из Ранеток, на чьи выступления ты мне второй год прийти обещаешь. На бас-гитаре играет. Да хоть на клавесине. Может её запугать? Подкупить? Ой, дурак ты, Степнов, ой, дурак. Ты ещё прикинь, как её незаметно в нокаут отправить да в туалете спрятать. Неловкая пауза тем временем затягивалась. — Подруга замуж выходит? — буркнул. Вышло грубо. Постарался сгладить, улыбнувшись. Вышло криво. — Бывший женится, — усмехнулась. Сказала без злобы, без обиды. Невезучая ты, должно быть, девушка, Лена. Ещё больше него невезучая. Улыбнулся уже искренне. — Свадьбу срывать будем? — заговорщицки. — А вы жениться не хотите? — и смотрит, как будто прямо в душу смотрит. Опешил. — С чего ты взяла? — снова нахмурился, заговорил быстро, пока она не успела ответить, — я про твою, тьфу, жениха твоего, ну ты поняла, чью свадьбу. Может ему морду набить или ещё чего? — Не надо, — покачала головой, смеясь. Добавила уже серьёзно, с какой-то тоской, что ли, — они любят друг друга. — А ты? — Тебе какое дело, Степнов? — Что я? — Ты его любишь? — Смутись или вздрогни что ли. — Нет, — уверенно. С заминкой, — а вы любили когда-нибудь? — Наверное, любил. До Виктора только сейчас дошло, что спросила Лена. Не любите, а любили. Как будто факт наличия чувств Виктора к своей невесте Леной даже не рассматривался. Хотел было переубедить, но кого? Её или себя? Да и притворяться перед этой девочкой, которую он видит первый и последний раз в жизни (что-то кольнуло), отчего-то не хотелось.
Часть 4. Лена. Когда Рассказов попросил выручить его друга, Лена почему-то представила его милым, слегка нелепым, но обаятельным, словом, точной копией самого историка. Стоящий же рядом мужчина был скорее его полной противоположностью: высокий, широкие плечи, правильные черты лица. Даже взгляд, которым он полоснул её при знакомстве, был тяжёлым, совсем не похожим на открытый и дружелюбный взгляд Рассказова. Но там, в глубине пронзительных голубых глаз было что-то, что Лене очень захотелось понять. — Почему же тогда не женились? — определенно это всё из-за окружающей обстановки. Ну а разве иначе стала бы она с почти незнакомым мужчиной вести столь откровенные разговоры? — Молодой был, глупый, — пожал плечами. — Поссорились, разбежались, потерялись. — Так может, не так уж и любили? — впервые смутилась сама. Зачем она лезет с такими вопросами? — Может и так, — улыбался ей одними лишь глазами, и смущение только усилилось: захотелось прижать руки к пылающим щекам. Вспомнились недавние мысли про Полину-оболочку. У мужчины рядом была такая же, но когда он вот так улыбался, Лена ясно видела его другого. Настоящего ли? И почему это так важно? Испугалась того, что только что промелькнуло у неё в голове. Она хотела, чтобы сегодняшняя свадьба не состоялась. Вот только это было совсем не о свадьбе Гуцула. Глупость какая, Кулёмина. — А вы тоже учитель, как Игорь Ильич? — Да, только не истории, — вздохнула с облегчением оттого, что он так легко согласился сменить тему. — Я физкультуру преподаю. Физрук по вашему. Ого. Вспомнила свою истеричную и вечно нервную учительницу по физ-ре. Интересно, он такой же на уроках? Было трудно себе это представить, глядя на него в идеально выглаженном костюме с приколотой бутоньеркой. — А чего так улыбаешься? — оглядел слишком пристально. — Спортсменка? — догадался. — И какой вид спорта? — Баскетбол, — не без гордости, уж очень заинтересованно-одобрительным был его взгляд. — Спортсменка, а сутулишься-то чего? — Лена успела лишь охнуть, когда он, как первоклашке, расправил ей плечи и задрал подбородок. Тут он замялся, и оба расхохотались. — Извини, привычка, — выдавил сквозь смех. — Да всё нормально, — в его прикосновении было столько тепла и заботы, что было жаль, что он убрал руки. Но зато теперь Ленка прекрасно могла вообразить его в качестве тренера. И, похоже, не только тренера.
Часть 5. Витя. Уже и забыл, когда последний раз так смеялся. Словно отпустило что-то. — Витенька, всё нормально, мы всё уладили! — Светочку явно тоже отпустило, уж очень восторженно, хоть и черезчур театрально, она подлетела к Виктору, вклинившись между ним и Леной. Чуть дольше, чем следовало, задержал взгляд на Ленином лице, прежде чем посмотреть на свою невесту. Успел заметить, как потухла её улыбка. — Идём? — полная решимости Света уже тянула его за руку. — Да-да, конечно. Идём. Слушал торжественную речь важной, напоминающей пингвина, сотрудницы ЗАГСа. Что ж, гром и молния не грянули, знаков не последовало. Это всего лишь значит, что ему нужно будет приложить больше усилий, чтобы их со Светой совместное будущее было счастливым. Глупо полагаться на судьбу и высшие силы, нужно самому брать ответственность за свою жизнь. Он сегодня женится! Вздохнул глубоко, улыбнулся. Захотелось этот момент разделить со Светой, повернулся в её сторону и… натолкнулся на пристальный взгляд Лены.
Если. Если он сегодня женится…
Текст песни полностью: If I never knew you If I never felt this love I would have no inkling of How precious life can be
And if I never held you I would never have a clue How at last I'd find in you The missing part of me
In this world so full of fear Full of rage and lies I can see the truth so clear In your eyes So dry your eyes
And I'm so grateful to you I'd have lived my whole life through Lost forever If I never knew you
If I never knew you I'd be safe but half as real Never knowing I could feel A love so strong and true
I'm so grateful to you I'd have lived my whole life through Lost forever If I never knew you
I thought our love would be so beautiful
Somehow we made the whole world bright
I never knew that fear and hate could be so strong All they'd leave us where these whispers in the night But still my heart is singing We were right
If I never knew you If I never knew this love I would have no inkling of How precious life can be
There's no moment I regret Since the moment that we met If our time has gone too fast I've lived at last...
I thought our love would be so beautiful Somehow we'd make the whole world bright
I thought our love would be so beautiful We'd turn the darkness into light
And still my heart is singing We were right
We were right And If I never knew you I'd have lived my whole life through
Empty as the sky
Never knowing why Lost forever If I never knew you
читать дальшеКаждой Душе на Небе однажды приходит время родиться. И я – самая обыкновенная Душа. Вот только я не хочу рождаться, мне и здесь хорошо. Здесь у меня есть облака, на которых можно лежать и любоваться Небом. Там, внизу разве могут люди видеть Небо? Им приходиться задирать головы, отчего у них затекают шеи, поэтому люди очень редко смотрят на Небо. Вот уже три земных года каждый день ко мне приходит Ангел и просит меня родиться. Он показывал мне леса, моря, подземные пещеры и высокие горы, чудеса, возведённые Богом и чудеса, построенные людьми, диковинных животных и много других вещей, которые есть только на Земле. Но зачем мне они, если у меня уже есть Небо? Отсюда я прекрасно могу видеть всю Землю и, хотите, открою секрет? Я могу видеть не только Землю, я могу видеть её отражение в Небе, а всё, что отражается в нём, выглядит ещё прекраснее, чем на самом деле. Лишь однажды мне чуть-чуть захотелось родиться, это было, когда Ангел показал мне мужчину и женщину, которые должны стать моими папой и мамой. А ещё мне полагается дедушка, он забавный и тоже видит Небо, видит не так, как другие люди, а как видим лишь мы – Души. Они хорошие, но ведь они все потом уйдут, раньше меня, и я останусь совсем одна. Я не знаю почему, но мне кажется, что быть одинокой – ужасно плохо. Им хорошо, ведь они не одиноки, а мне хорошо здесь, рядом с Небом. Сегодня необычный день, сегодня ко мне пришел сам Главный Ангел. — Я старше всех Душ и старше всех Ангелов в мире, и ты первая Душа, которая так упрямо не хочет рождаться. Мне стало стыдно, и я рассказала ему о Небе, и что я никак не могу его покинуть. Главный Ангел долго молчал. Потом он заговорил со мной, глядя куда-то вдаль. — Что ж, если ты так хочешь, ты можешь остаться здесь навсегда. Только дай мне ещё один день, и если ты не передумаешь, ты никогда не родишься. Конечно, я соглашаюсь, ведь что значит один день? Что есть там, на Земле, такого, что я ещё не видела? Уже завтра ничего не будет мешать мне быть с Небом. — Куда мы летим, Главный Ангел? Я даже разочарована. Мне хотелось в последний день здесь увидеть что-нибудь красивое. А я вижу лишь обыкновенный двор и детей, играющих в странную игру – их много, и они отбирают друг у друга шарик, пиная его ногами. — Эту игру ты хотел мне показать? — Нет, Маленькая Душа, смотри внимательнее. Что ты видишь там, чуть подальше от этих детей? Я приглядываюсь и тут замечаю мальчика. Мальчик совсем маленький, он не играет с остальными, а сосредоточенно пытается закинуть свой шар (он не такой, как тот, что у остальных детей) в круглое отверстие гораздо выше себя. У него никак не выходит, но мальчик подбирает шар и пробует снова и снова. Улыбаюсь. Замираю в воздухе и наблюдаю за маленьким упрямым мальчиком. Души не замечают времени, оно существует только здесь, на Земле, для людей. — Оглянись вокруг, Маленькая Душа. Никого вокруг. Все дети разошлись, и только тот упрямый мальчик всё также продолжает свою игру. Вдруг его шарик улетает дальше обычного, и мальчик обессилено садится на землю. Он обхватывает худенькие коленки руками, прячет в них лицо, и его плечи мелко дрожат. — Что с ним, Главный Ангел? — Он плачет. — Плачет? Как Небо? А почему он плачет? — Он плачет, потому что одинок. — Но ведь это плохо, Главный Ангел! — Испуганно подлетаю к мальчику, хочу коснуться его, но не могу, ведь я – всего лишь Душа. — Я не хочу, чтобы он был одинок. — Он не будет одинок, если ты родишься. Замираю. А как же моё Небо? Я не могу, не могу. Я побуду с тобой ещё, одинокий маленький упрямый мальчик, но потом я уйду, слышишь? Мальчик поднимает голову, и мне вдруг кажется, что слышит. Но нет, он всего лишь ищет глазами свой шарик. Он смотрит сквозь меня, а я, я вдруг вижу в глазах мальчика его – моё Небо. Абсолютно такое, каким я его знаю, каждый его уголок – здесь, в глазах этого маленького упрямого мальчика. Как такое возможно? — Ангел, я вижу в мальчике своё Небо! — Маленькая Душа, быть может, ты просто всегда видела в Небе этого мальчика? Мальчик же подбирает свой шарик, улыбается, подбрасывает его высоко-высоко, и шарик попадает ровно в середину круглого отверстия. Я радуюсь вместе с ним. — Ангел… Я очень хочу родиться… — Ты родишься, Маленькая Душа, уже очень скоро ты родишься. Главный Ангел улыбается, и мы покидаем Мальчика, у которого в глазах Небо. — А я скоро увижу его, Ангел? — Потерпи, Маленькая Душа. Вот увидишь, ты снова будешь вместе со своим Небом. — И тогда, Ангел, он научит меня своей игре? — Обязательно научит, Девочка, полюбившая Небо.
Название: Ожидание Автор: Nastysha (Воскресение) Рейтинг: PG Жанр: местами Angst, местами Humour, POV Статус: окончен Пейринг: КВМ Время действия: Конец третьего сезона. Чего нет: последней сцены с уходом ВМа за Леной. Примечание автора: Писалось не из желания альтернативного финала, писалось ради самого фика. Ксюша-Буяна сделала для фика обложку.
читать дальше«…и выедет на поляну Тот, кого я всегда жду». М. Семенова, «Валькирия».
Главное – выбраться из этой толпы, подальше от музыки, шума, людей. Протискиваюсь сквозь них, едва почувствовав свободное пространство вокруг себя, ускоряю шаг. Ухожу всё дальше и дальше, и только когда осознаю, что не слышу музыки, позволяю себе остановиться. Остановиться и понять, что это всё. Что мужчина, которого я люблю, навсегда остался в той, «прошлой» жизни. Сначала трудно дышать. Не так, как после физической нагрузки, когда ты судорожно глотаешь воздух маленькими глотками, нет – ты просто не можешь вдохнуть. Забываешь, как это – дышать. Наверное, это такой защитный метод организма. Мозг: Что это было? Организм: Упс… Мозг, нам не хватает воздуха! М: Но я пытаюсь понять. О: Некогда, мозг, мне нужен кислород! Соберись! М: Собраться, да. Вдох… Выдох. Вдох… Выдох. О: Вот так, да, потихоньку. М: Вдох-выдох, вдох-выдох… Что ты меня путаешь, сам же умеешь? А идем мы куда? О: Да просто идём. Хочешь, вон шаги посчитай, песню напой, и не надо сейчас думать, вон, вся жизнь впереди, чтобы думать. Займись чем-нибудь простым, вон, прямо на столб идём, обходи. Ай, молодца. Дальше пошли. И ты идешь, не различая дороги. Идёшь до боли в ногах и синих от холода губ. Думать буду завтра. Не хочу думать, не хочу завтра. Может, если никогда не останавливаться, завтра не наступит?.. Организм победил: победили слипающиеся глаза, уставшее и замерзшее тело. Мозг покорно сдается, позволяет мне дойти до дома, открыть ключом дверь, тихо, чтобы не разбудить деда, пройти в свою комнату. Надо лишь раздеться и лечь. Просто уснуть. И если этим я сдаюсь на волю «завтра», что ж, пусть так. У меня больше нет сил бороться за моё «сегодня».
Встретите хоть одного человека, кому удалось оттянуть наступление завтра, не забудьте спросить, как ему это удалось. Просыпаюсь от телефонного звонка. Голова тяжелая, и состояние напоминает недельный грипп. Да вырубите кто-нибудь гребаный телефон! Ладно, ладно, сдаюсь. — Алло. — Ленок, привет, чего делаешь, спишь, что ли? Бросаю взгляд на часы. Двадцать минут четвертого. — Привет, Гуцул. Не сплю, конечно. Ты время видел? Залажу вместе с трубкой обратно под одеяло. Вяло отвечаю, не запоминая только что услышанных фраз. Гуцул подозрительно дотошно интересуется моим самочувствием и настроением. Кажется, мозг окончательно включился в работу – вспоминаю вчерашний разговор со сверхчувствительной Зеленовой. Итак, я ушла в середине вечера, Степнов остался с маячившей рядом с ним Светочкой, и теперь наша новоиспеченная беременная мать Тереза волнуется за меня, вот и послала Игорька «на разведку». Зеленова беспокоится о Кулёминой – первое место в топ-пятерке анекдотов месяца. Только вот смеяться почему-то не хочется… Несколько секунд размышляю, и позволяю себе это – не быть сильной. — Я не знаю, как я. Ещё не поняла. Пока – никак. Ни плохо, ни хорошо, просто никак, — пауза. — Но всё будет хорошо, не сомневайся. Со мной всё будет хорошо. Оглядываю со всех сторон эту мысль. Пробую на вкус. И, да, теперь уже уверенно соглашаюсь сама с собой – всё непременно будет хорошо.
Хороший день. Да и кто сказал, что должно быть плохо? Жизнь продолжается, солнце светит, школа позади, впереди группа и неожиданно открывшиеся возможности для реализации самой отчаянной, самой невероятной моей мечты – сделать музыку не просто хобби, а профессией. Ещё год назад я и подумать не могла, что Ранетки станут для меня чем-то большим, чем школьная группа. А теперь вот ловлю невероятный кайф от выступлений, причем, чем серьезнее концерт, чем больше ответственность – тем большая эйфория охватывает меня после. Я чувствую энергию, уходящую от меня в зал, я чувствую, как она возвращается ко мне, пройдя сквозь каждого человека в толпе. Это похоже на ощущения при победном финише в забеге или от с трудом выигранного матча, только во много раз сильнее. В спорте ты отдаешь все свои силы, в музыке – ещё и часть своей души. Остатки вчерашней моей смелости (вот так – подошла и сказала всё!) ещё разбавляют кровь адреналином. Так, наверное, чувствует себя человек, прыгнувший с парашютом: «Уж теперь-то я могу всё!». И пусть я потеряла тебя, у меня ещё осталась музыка. И дурацкая привычка мысленно с тобой разговаривать. В который раз говорю тебе «ты». Мне казалось, что я натренировалась в этом, а вчера, глядя в твои глаза, снова смогла выдавить лишь «вы». Так и не смогла разрушить своими же руками построенные стены…
Улыбаюсь продавщице, протягивающей мне сдачу, и вспоминаю, всё ли я купила. Фрукты! Деду же нужны витамины. Иду в другой конец магазина, и рука сама собой тянется к апельсинам. Солнце на моей ладони – вот так просто. Снова улыбаюсь. Кладу шесть штук в пакет, поднимаю глаза в поисках весов и… замечаю тебя. Сердце ухает куда-то вниз, дыхание перехватывает, ты оборачиваешься – и по телу расползается противное, вязкое разочарование. Даже и не похож, всего лишь одного роста и в таком же костюме. Лишь теперь замечаю пустой пакет в моих руках и рассыпанные по полу апельсины.
— Нет, дедуль, я, правда, не голодная. Попозже поем. Закрываю дверь своей комнаты, забиваюсь в угол дивана. Вспоминаю контраст между ощущениями, сменившими друг друга всего за несколько мгновений. Разочарование медленно растворилось, оставив после себя глухую тоску. Как же мне хочется его увидеть. На минутку, безо всяких разговоров и объяснений. Просто смотреть на него, и чтобы он смотрел на меня. Мне просто хочется знать, что он есть. Пусть со Светочкой, пусть не любящий меня, но есть. Иначе, какой смысл в мире, где его не существует? А ведь наши дороги окончательно разошлись. Теперь нельзя даже случайно столкнуться в школьном коридоре или на крыльце. А что, если… я его никогда больше не увижу? Становится страшно. Какое ужасное слово – никогда. Никогда не видеть, никогда больше не надеяться, никогда не быть вместе… Целая Никогда-Вселенная… В груди что-то рвется, разрывая, словно когтями, сердце, легкие, сгибаюсь пополам, закусываю губы. На глаза наворачиваются слёзы, лицо искривляет гримаса, делаю судорожный вдох, и… ничего. Нечто с когтями успокаивается, слезы высыхают, так и не пролившись, а я продолжаю лежать, обхватив руками колени. Вот такая вот ирония. Оказывается, я могу улыбаться и не могу плакать.
После двух дней апатии я нашла выход. Я заключила сделку сама с собой. Сама себя обманула. Я не смогу жить в этой Никогда-Вселенной, поэтому я буду ждать. Буду ждать и надеяться, что однажды ты придёшь. Сам вернёшься в мою жизнь, чтобы остаться, навсегда или лишь на мгновение – неважно. А может, я буду ждать того дня, когда боль без тебя станет настолько невыносимой, что, растоптав остатки своей гордости, я пойду умолять тебя существовать. На самом-то деле я знаю, что этого не будет, но это хитрая уступка. Надежда будет давать мне силы, а силы пригодятся для того, чтобы жить дальше. Главный мой союзник – время. Оно затянет раны, успокоит сердце и заберет с собой воспоминания. А те, что останутся, будут не опаснее негативов старых фотографий, запрятанных в шкаф. Пройдёт время, я ещё не знаю, сколько, но однажды я оглянусь вокруг себя и пойму, что всё прошло. И тогда я перестану тебя ждать, а пока… пока я жду. Тебя или свихнувшуюся себя.
Как быстро робкая надежда превращается в уверенность. Это же так очевидно. Конечно же, ты придёшь. Завоешь на Луну от тоски и Уткинских сырников, не сможешь меня забыть, в конце концов. Позволяю себе тонуть в воспоминаниях. Разве можно забыть человека, на которого так смотрел? Сильнее желания увидеть его только одно – желание прикоснуться к нему. Обнять, прижаться крепко-крепко или просто, смотря в его глаза, слегка провести пальцами по его губам. Я настолько ярко могу представить это, что твой приход становится чем-то очевидным и само собой разумеющимся. Охватывающее меня возбуждение не даёт сидеть на месте, я подбегаю к окну и начинаю искать тебя глазами. Ну же, пожалуйста. Пожалуйста… Нет, всё правильно, не сегодня. А как ты хотела, Кулёмина – получить всё и сразу? Наберись терпения. Вздрагиваю от телефонных звонков, всё чаще вдруг обнаруживаю себя, уткнувшуюся лбом в оконное стекло, и, по-моему, знаю расположение предметов в моём дворе наизусть. Я становлюсь параноиком…
Каждый день наполнен кусочками маленьких разочарований: от не твоих шагов по лестнице, от не твоей второй чашки рядом с дедовой на кухне, от не тебя, открывающего мою подъездную дверь с другой стороны одновременно со мной. С каждым таким разочарованием что-то во мне умирает. Оживает, встает, отряхивается, оглядывается по сторонам и снова умирает. Я, кажется, перехитрила саму себя. Разве можно жить, каждый день умирая и воскресая? Чувствую громадное желание подойти к окну, нет уж – к черту! Хватаю телефон, наушники. — Дед, я гулять! Оказавшись на улице, делаю несколько глубоких вдохов, свежий воздух заполняет легкие. Не выдерживаю, оглядываю мельком двор, обрываю саму себя и ухожу. Снова, как в день выпускного, иду, куда ведут ноги, только теперь все мысли заглушает музыка. Я теперь делаю так каждый раз. Подкатил комок к горлу – вниз по лестнице, несколько глубоких вдохов, одеть наушники, нажать кнопку включения радио и шагать. Оглядывание двора как-то само собой исчезло из этого списка.
Мне не хватает репетиций. Анька с семьёй отправилась в какой-то санаторий – создают благополучную атмосферу для будущего пополнения – и как-то само собой решилось, что до её возвращения репетиций не будет: Женька всё время проводит либо с Платоном (рядом с этой парочкой всё время хочется запустить в них чем-нибудь тяжелым, ограничиваюсь тем, что закатываю глаза и поджимаю губы), либо с матерью; Наташка вдруг подозрительно рьяно увлеклась фотографией; а Нютка не может думать ни о чём, кроме отпущенного на поруки Белуты, которому не понятно пока, что светит вероятнее: то ли тюрьма, то ли армия. Лерка уехала обратно в Англию. Так что как-то само получилось, что общаюсь я сейчас чаще с Гуцулом и Зеленовой. Усмехаюсь, старые привычки трудно изживать. С Гуцулом и Полиной. Они, в отличие от Женьки с Платоном, сама деликатность. При мне почти пионерские расстояния и минимум разговоров о предстоящей свадьбе и совместной жизни. Иногда они забываются, и я потом ловлю на себе их виноватые взгляды. Только в них даже в такие моменты не хочется чем-то запустить или закатывать глаза. Хочется лишь закусить губы до крови, убежать и забиться в самый дальний уголок земного шара, туда, где от такого искреннего чужого счастья я не буду исходить черной завистью, ненавидя за это сама себя…
— А уже можно определить пол? Мы бы хотели заранее знать, чтобы подготовить детскую. Не знаю, где большее чудо: нечто непонятное черно-белое на экране или Полина с ещё едва заметным животом, крепко сжимающая мне руку. Гуцул, как будущий глава семейства, подрабатывает то ли на двух, то ли на трёх работах, Лебедева укатила отдыхать за границу, и последние пару недель я то ли моральная поддержка, то ли подруга, то ли и то, и другое сразу. — Лен, ну ты чего, это мне положено разводить нюни. — А? — Всё хорошо? Понимаю, наконец, о чём она, с улыбкой запрокидываю голову и позволяю слезам скатиться по щекам, оставляя за собой две ровные мокрые дорожки. — Хорошо, Полинка, ты даже представить не можешь, как хорошо! И кто кому из нас больше был нужен всё это время? Начинаю догадываться, что она – мне.
Репетиция больше похожа на палату психбольницы. И по количеству народа (прямо акция: с каждой Ранетки по зрителю), и по атмосфере – слишком много эмоций после долгого перерыва. Зато теперь всем понятен интерес Наташи к фотографии, интерес зовут Костя, и, как я вижу, Полинка уже уговорила его быть фотографом на их с Игорем свадьбе. Радуюсь за Наташку. Женька громко возмущается, что ей никогда не дают писать тексты, и в шутку на ходу что-то сочиняет. Получается настолько бредовым, что всем нравится, и Наташка тут же подбирает музыку. Впервые за долгое время я смеюсь от всей души. В итоге, репетиция срывается от нашего хохота, и прибежавшая на шум Женькина мама на свой вопрос «что случилось?» получает невнятное мычание, Женькин полу-стон «омлет» и новый приступ смеха.
Осень приносит с собой новые впечатления, новых людей и новые песни. Пары, репетиции, снова пары, снова репетиции. Концерты в кафе. Дед пишет новый роман, видимся редко и за это время стараемся успеть рассказать друг другу обо всех новых впечатлениях. Ввёл нового персонажа – завтра первый концерт после выпускного; не удаётся сюжетная линия – свадьба была великолепна: счастливая, хоть и очень бледная Полина и жутко гордый Игорь; родители звонили, передавали привет – Стёпку проводили в армию; Степнов теперь живёт в другом городе – я вчера была на свидании…
Обхожу уже третий магазин, чувствуя себя полной дурой. Неужели в Москве невозможно найти банку консервированных ананасов кружочками? Нет, спасибо, не ломтиками, а именно кружочками. Нет, к сожалению, обычный ананас тоже не подойдёт – беременные очень вредные существа, знаете ли. Раздумываю, сколько магазинов нужно для того, чтобы прийти без искомого продукта, но с чистой совестью. Совесть утверждает, что, как минимум, ещё один. Не успеваю отойти и на шаг от дверей, как приходит смс. Не слишком ли рано для поздравлений? Пробегаю глазами по цифрам незнакомого номера, читаю несколько строк сообщения. Голова начинает кружиться, опираюсь на дверь позади себя. «Желаю тебе в Новом году найти своё счастье». Подписи нет, а я почти физически ощущаю в своей руке не корпус телефона, а маленькую открытку с похожими словами и твоим именем. Не могу пошевелиться и снова забываю, как дышать. Ровно на две минуты и двадцать шесть секунд. До прихода второго сообщения с этого же номера. «Точно не передумала насчет вечера? Я ещё успеваю за тобой заехать». Черт бы побрал людей, считающих, что совсем не обязательно подписываться в сообщениях, меняя сим-ку. Хочется зашвырнуть телефон в ближайший сугроб. Нет, не передумала, Новый год я встречаю с семейством Гуцуловых, вот только достану эти долбанные ананасы!
Выяснить фруктовый вопрос в следующем магазине мне так и не удалось. Беременные очень вредные существа: утром им очень хочется ананасов кружочками, а спустя два часа они вдруг решают начать рожать. Наворачиваю очередной круг вдоль больничного коридора. Эмилия Карповна, конечно, не была в восторге от всего происходящего с подававшей большие надежды внучкой, и не то чтобы она принимала активное участие в жизни новоиспеченной семьи, но и допустить, чтобы её правнук родился, где попало, она не смогла. Так что клиника больше похожа на пятизвездочный отель. Мамы-бабушки капают корвалол, папы-дедушки предпочитают ассортимент покрепче, и все ахи-вздохи происходят в специально отведённой комнате для посетителей. Я там выдержала десять минут, Игорь и того меньше. Вообще Гуцул крайне рвался в родовую. Нервно хихикаю. Там он тоже не продержался десяти минут, и был выведен под белы рученьки с просьбами «не нервировать роженицу». И вот уже почти восемь часов мы нервируем друг друга.
Я стою на табуретке рядом с ёлкой и рассказываю стихотворение. Я очень стараюсь, потому что хорошо себя вела в этом году и хочу получить свой подарок. А вдруг собьюсь? Страшно так, что мгновенно пересыхает горло. Разглаживаю вспотевшими ладонями складки на юбке, откашливаюсь и продолжаю. О, чудо! Мне удалось! С ликованием протягиваю руки к Деду Морозу. У него в руках коробка, он протягивает её мне. Дрожащими руками срываю ленты, рву обертку – внутри кукла. Самая красивая в мире кукла-младенец. Вдруг кукла оживает, и у меня на руках оказывается ребёнок. Он плачет, и мне становится страшно. — Это не мой подарок! Это ведь не мой подарок! — Не твой, — легко соглашается Дед Мороз, гладя меня по волосам. Ребёнка на моих руках уже нет. — А где же мой? — спрашиваю я Деда Мороза с пронзительными голубыми глазами. Глаза кажутся такими знакомыми-знакомыми, но я не могу вспомнить, откуда. Он молчит, продолжая гладить меня по голове. Прижимаюсь к нему и плачу от обиды, я ведь рассказала то стихотворение…
— Кулёмина, просыпайся уже, у меня сын родился! С трудом разлепляю веки, свет режет глаза. Какой Дед Мороз? Какой подарок? Какой сын?.. Пытаюсь разобраться в реальности: так, Дед Мороз – сон, сын – не сон. Наконец до меня доходит, где я. Напротив меня, на корточках, сидит абсолютно счастливый Гуцул. Расплываюсь в улыбке. Открываю рот, чтобы поздравить его, и вдруг понимаю, что чья-то рука по-прежнему гладит меня по волосам. Однако, какой реальный сон. — Так, ладно, я к Полине, жду тебя, — Игорь бегом убегает в конец коридора, на ходу оглядываясь. Помимо чужой руки сбоку обнаруживается ещё что-то большое и тёплое. Э… Последствия стресса? Галлюцинации от злоупотребления кофе и успокоительными? Что ж, может, если на него посмотреть, он исчезнет? Кулёмина, ну подумаешь, одна маленькая (ну или не совсем маленькая) галлюцинация. С опаской оборачиваюсь. Ну, точно. Глюк. На диване рядом со мной сидит Степнов.
А ну и пусть. Может переутомившаяся девушка позволить себе одну совершенно безвредную галлюцинацию? Может. Прижимаюсь к нему и вежливо уточняю, сколько обычно длятся такие глюки? — Ленка, вы с дедом чего, оба с катушек слетели? Один мне на пороге «ой, Витя, а Лена в роддоме», я пока дознался, что к чему, думал, поседею. Ты тут про какие-то глюки бормочешь. Ух ты, и голос похож. Качественный глюк. Решаю наглеть, пересаживаюсь к нему на колени, взъерошиваю волосы. — Ты – глюк, потому что на самом деле настоящий ты ещё летом женился на Светочке, и вы переехали в другой город. — И всё? Задумываюсь, киваю. Беру его лицо в ладони и покрываю лёгкими поцелуями. — А если я не женился на Светочке? — Если бы не женился, ты бы пришёл. Я знаю, я ждала. — А если я бы всё-таки уехал, но один, без Светочки? — Зачем тебе куда-то уезжать одному? Галлюцинация Степнова смотрит на меня подозрительно тоскливым взглядом. Начинаю чувствовать подвох… — Я пытался тебя отпустить, Лена, я всего лишь пытался тебя отпустить…
Резко отпрыгиваю от него, внутри закипает ярость. Рассеиваю последние сомнения, залепив ему звонкую пощечину. Рука горит, и на его щеке отпечатывается след моей ладони. Вполне реальный мой бывший физрук, не соизволивший произнести ни единого слова при нашей последней встрече. Распаляюсь ещё сильнее. — Так значит, пытался отпустить! Великолепно! А что теперь? Попытка отпустить не удалась, и ты решил попытаться вернуть? А меня ты мог хотя бы раз спросить? Не думать, а всего лишь спросить, чего хочу я? На мои крики начинает сбегаться народ, а я всё не могу остановиться. Как он мог просто так взять и уйти, а сейчас вернуться, как ни в чём не бывало? Виктор подходит ко мне, перехватывает руки, крепко прижимает к себе. Пытаюсь вырваться или хотя бы ударить его побольнее. Всхлипываю. — Ш-ш… Заслужил, заслужил. И это заслужил, и много чего похуже заслужил. Думал, как лучше делаю, а сделал для всех только хуже. И тебе хуже, и себе. Не могу я отпустить тебя, и никогда уже не смогу. Расслабляюсь, обхватываю его за спину, продолжаю всхлипывать. Постепенно успокаиваюсь. Поднимаю на него заплаканное лицо. — Так значит, больше никаких Светочек? — Ни за что и никогда, — осторожно пальцами вытирает мои слёзы. — Смотри у меня, — пытаюсь сделать грозное лицо, вместо этого лишь улыбаюсь. Беру за руку и тяну за собой. — У меня где-то тут крестник родился, пойдём, что ли, познакомлю...
Название: Нежность Автор: Nastysha (Воскресение) Рейтинг: PG Жанр: Romance Пейринг: КВМ Примечание автора: Просто захотелось помечтать о том, как всё становится хорошо. Действие происходит в прихожей Кулеминых, ибо в другом месте я уже их слабо представляю. Дед пусть будет на рыбалке. Посвящается: Nenny. Анютка, благодаря тебе, я смогла ещё раз переосмыслить для себя всё, и увидеть то, что не замечала раньше! Спасибо тебе!
читать дальшеАх, далеко до неба! Губы – близки во мгле… – Бог, не суди! – Ты не был Женщиной на земле!
– Да как вы не понимаете, Виктор Михалыч! Не было у меня ничего с Гуцулом, не было! – кричит, в голосе отчаяние, – Я соврала, чтобы вас позлить, чтобы вы не считали меня ребенком! Её слова медленно, как в тумане доходят до его сознания. Обрывками. Не было. Соврала. Не было. Не ребенок. Не было! – Ты сама понимаешь, что говоришь? Как тебе только в голову могло такое прийти? Ты знаешь, что я передумал за это время? – теперь кричит уже он, вцепившись ей в плечи. – Я… у меня… – а в голове всё радостно бьётся это «не было». Немного приходит в себя. Замечает её испуг и, кажется, слезы? Убирает руки и пугается сам, оттого что причинил боль. – Лен… – хочет заглянуть ей в глаза, не успевает, девушка таким уже почти привычным движением прижимается к его груди и крепко обнимает. С трудом разбирает её еле слышное «прости». Нежность. Он не может больше её отталкивать, он не хочет, не может её потерять. Обнимает в ответ. Слегка. Чуть сжимает. – Лен, всё хорошо… всё хорошо… я с тобой, – нежность. Она смешно шмыгает носом. Неужели плачет? Отстраняется сама. Отходит, смотрит, насупившись, из-под челки. Отводит взгляд, снова шмыгает носом. Оба молчат. – Что, будем до выпускного делать вид, что ничего не происходит? – руки скрещены, и снова этот взгляд с вызовом. – Лен, не дави, – теперь можно и улыбнуться, да что там, ему хочется смеяться громко на весь мир от счастья. – Давай-ка успокоимся. Пойдем чаю, что ли попьем. Смотрит на него долго, оценивающе. Пожимает плечами, мол, чаю, так чаю. Проходят на кухню. Всё тот же стол, две чашки, они даже сидят на тех же местах. Только он не допустит, чтобы сегодня разговор кончился как тогда. Её левая рука лежит на столе. Не выдерживает, накрывает своей. – Ну, хочешь, я к вам каждый день в гости ходить буду? – пытается поймать её взгляд, не заметно для самого себя проводит большим пальцем по её ладошке. Нежность. Успевает заметить лишь чуть дернувшийся уголок её губ. – Чай пить будем? – в её словах сарказм, а во взгляде появилось что-то, что он пока не может понять. Замечает, как она украдкой косится на их руки. – Чай, кофе, да хоть в шахматы играть будем. Что захочешь, – улыбается ей. Её взгляд опять изменился. Облизнулась. Сердце ухнуло. Сам подумал, что сказал-то? – Что захочу? И вы не будете больше убегать? – смотрит на него, не отрываясь. А сама давно забыла про чай, и, перевернув его руку ладонью кверху, не глядя, легко очерчивает пальчиками все линии на его руке. Нежность… – Леночка… не буду, если ты не будешь себя вести так, – бросил выразительный взгляд на стол. Но руку не убрал. – Как так? – глаза широко распахнуты, сама невинность. Снова облизнула губы. Как у неё это получается? – Ленка, у нас что, гости? – в коридоре шумит Никанорыч. Слишком резко вырывает руку, замечает её недоумение. Ну вот, обиделась. Снова сидит, скрестив руки, снова этот взгляд из-под челки. – Виктор, как я рад тебя видеть! Давненько тебя у нас не было, забывать что ли стал старого ворчуна? – довольный Петр Никанорович жмёт ему руку, успевая окидывать взглядом и его, и чашки, и недовольную Ленку. – Как можно. Просто сами понимаете, работа, некогда, – следующие слова он произносит даже раньше, чем успевает подумать о них, – Петр Никанорыч, у меня к вам просьба, так сказать. – Слушаю тебя, Витя. Что-то случилось? – Нет, что вы. Просто хотел просить у вас разрешения за внучкой вашей ухаживать. – Не выдержал, обернулся посмотреть на её реакцию. Где крики и недовольства? Удивлена, молчит. Даже про обиду забыла. – Ну, наконец-то, Витя! Неужели разобрались вы во всём с моей Еленой упрямой? Рад за вас, рад. Благословляю, как говорится, – для полноты картины фантасту не хватало начать хлопать в ладоши, – хотя, что это я? А внучка не против? А, Ленок? Внучка изо всех сил делала вид, что её это не касается. – Что вы как в прошлом веке, – буркнула, хмурится, – Вы, Виктор Михалыч, ещё бы у моих родителей спросили. – И спрошу, вот увидишь, обязательно спрошу. Пойду я, Петр Никанорович, а то Ленка вон недовольная, ещё выгонит взашей, – радостный, попрощался с дедом. Посмотрел на неё, – Лен, проводишь? – Провожу, – поднялась. По коридору шли молча. Затылком чувствовал её взгляд. Так же молча оделся. – А вы, вы правда завтра придете? – опешил. Стоит довольная, сияет, улыбку прячет. А глаза хитрющие-хитрющие. – Приду, – запереть бы тебя, Кулемина, на эти два месяца где-нибудь. Чтобы и сама глупостей не творила, и его не подстрекала, – обещаешь себя хорошо вести? – Ну, это значит, на физкультуре вас обнимать не стоит? – стрельнула взглядом, от которого дыхание перехватило. – Так, Кулемина, если хочешь, чтобы я и дальше на работе остался, ни на физкультуре, ни после, ясно? – постарался добавить грозности в голос. – Ясно. А дома мы в шахматы играть будем, поняла, – уже явно насмехается. – Всё, Лен, до завтра, там разберемся, - улыбнулся, вышел, закрыл дверь. Постоял на площадке, перевёл дух. Посмотрел на свою ладонь. Нежность… Распахнула дверь резко, выбежала босиком. Налетела, чмокнула легонько в губы, выдохнула «до завтра». Убежала, осторожно прикрыв дверь. Растерялся. Хотел разозлиться, не получилось. Вздохнул. Шел по улице улыбаясь, то сжимая, то разжимая руку. Руку жгло, губы жгло.
Лена Кулемина сидела на кухне и кивала в такт словам деда. Тот говорил что-то о рыбалке, кажется. Точно она не знала, потому что думала о том, что завтра надо обязательно заварить вкусный фруктовый чай, привезённый мамой из Африки. И, наверное, выбросить шахматы.
В эпиграфе использовано стихотворение Марины Цветаевой. Текст полностью: В гибельном фолианте Нету соблазна для Женщины. – Ars Amandi Женщине – вся земля.
Название: Слёзы и вино Автор: Nastysha (Воскресение) Рейтинг: PG Жанр: Angst, POV Персонажи: Лена, Ольга Липатова, ВМ, дед Лены, упоминаются: Боб Кантор, Гуцул. Пары: КВМ, упоминается КуГу. Время действия: Начало третьего сезона. Чего нет: Ленина кандидатура на роль главной героини в фильме не рассматривалась. Что есть: Степнов занимается с Ольгой, Ранетки помогают Кантору писать музыку к фильму, Лена встречается с Гуцулом. Желание: Фанфик по КВМ. Она любит его, он любит её, но вместе быть не могут. Лена боится взрослой жизни. Описание со стороны Лены. От автора: Дорогая MANI! Я надеюсь, что этот фик тебе понравится! Заранее прошу простить мне, возможно, некоторую ООС-ность в Лене, но так как мысли Кулёминой для нас всегда остаются загадкой, пусть это будет один из вариантов. История создания фика:Это мой первый фик с парой КВМ, хотя давно хотела написать что-нибудь (до этого был довольно скромный опыт творчества в другом фэндоме). И как раз подвернулся повод - День Рождения форума. Изначально задумка была другой, но в ней было много личного, и пока я обдумывала идею и детали, поняла, что не хочу и не могу писать так, как хотела изначально. Больше не хочу ворошить это. Идея же данного фика родилась внезапно, да и писался он довольно быстро. Небольшая частичка личного всё же осталась, прошу мне это простить. От belle_tortueобложка к фику.
читать дальше– Я там чай приготовил, – дед смущенно переминается у двери. – Вы шли бы на кухню, а я к Василь Данилычу схожу, он как раз звал меня. – Спасибо. – Ольга улыбается ему. – Это вам спасибо. – Дедуля теперь смущается ещё больше, глядя на Ольгу. – Лен, я ушел. – Не сидите допоздна! – кричу я уже закрывшейся за ним двери. – Он знает, – киваю в сторону двери. И мы возвращаемся к нашему разговору. – Он против? – Нет, что вы. Он Степнова обожает, – Я ещё не готова, поэтому меняю тему, воспользовавшись дедовым предложением. – Пойдёмте, правда, я хоть чаем вас напою. Я встаю, не дождавшись реакции Ольги. Пожалуйста, не так сразу, мне нужно собраться с мыслями. Липатова-старшая долго и пристально смотрит на меня. Наконец улыбается, и я с облегчением понимаю, что мне дали отсрочку. Такую, знаете, как перед походом к зубному. Идти всё равно придётся, да и зуб болит ужасно, но лишние полчаса перед кабинетом, подаренные истеричной мамашей, протащившей без очереди своё орущее чадо, кажутся вечностью. Благословенной вечностью. Лишь на кухне я понимаю, что за мной никто не идёт. Выглядываю в коридор. Ольга одевается. Чувствую, будто ударили кулаком в живот. Перехватывает дыхание и щиплет глаза. Только вот я не плачу. Никогда. Ну, или почти никогда. – Уходите? – сколько там человек может не дышать? – Нет-нет, что ты! – Ольга улыбается, касаясь моей руки, и я делаю глубокий вдох. – Просто куплю кое-что. К чаю. – Но у нас всё есть, – заглядываю на кухню, – там печенье, бутерброды… – Да я мигом, а ты пока чай наливай. – Хорошо. Закрываю за ней дверь. Она вернётся. Прохожу на кухню.
Часть 1. Сюрпризы. Ситуация абсурдная и неловкая. Оглядываю стол и усмехаюсь. Да, Кулёмина, приехали. Сейчас за этим столом ты и мама твоей немой лучшей подруги за чашечкой чая обсудите твоего бывшего физрука. И твои чувства к нему. Или его чувства, или всё вместе, толком и не знаю, как это бывает. Разговоры по душам – не моё. Главным образом, потому что не с кем. При мысли о маме, как всегда, сжимается сердце. В детстве всё было проще. Ты прибегаешь домой с содранными коленками и историей о мальчике Диме, который дернул тебя за волосы, и возбужденно рассказываешь Историю Своего Дня. Правда, в моей истории такой мальчик всегда уходил домой плачущим, а коленки обдирались на спортплощадке. Но, главное, что была мама, мазавшая коленки зеленкой, и сквозь смех объясняющая, что мальчиков бить, в общем-то, не хорошо. Одергиваю себя. Ну же Кулёмина, надо радоваться, что у тебя вообще есть мама, и неважно, что она далеко. Я и радуюсь, а когда смотрю на Лерку, радуюсь ещё сильней. Хуже того, что мама далеко, может быть только то, что её больше нет. Так что мне ещё повезло. Мне нравится Ольга Липатова. Она из тех взрослых, с которыми легко. Они общаются с тобой на равных. Как Рассказов или... неважно. Но всё же неловко рассказывать о самом сокровенном почти чужому человеку. Даже если в тебе всё уже бурлит и просится наружу, как будто ты сейчас взорвёшься. Ольга пришла ко мне сегодня вечером. Она догадалась. Степнов рассказывал о неудачном признании в любви, о том, что Капитан написан с него, Ольга знала. Вот только то, что я – та самая Лена, она поняла, сложив два и два, после феерической вчерашней сцены. Я мысленно вернулась в тот день. Они репетировали со Степновым сцену признания в любви. Нужен был объект этой самой любви. Ольга, изображавшая его, постоянно хихикала, смущая Степнова. После десятой неудачной попытки, она с криком «у меня есть идея», убежала из комнаты. Как назло, мы с Бобом Кантором как раз записывали музыку к фильму в соседней комнате. И я даже не знала, что Степнов там, поэтому на Ольгин вопрос, «а не могла бы я помочь?», я ответила «конечно», после того как Кантор дал «добро», сказав, что мы закончили на сегодня. О, это было плохой идеей. Очень-очень-очень плохой идеей. Я, ничего не подозревая, прошла за Ольгой в комнату. Собственно, я бы могла по выражению лица Степнова сразу понять, что самое лучшее – удирать. Круглые глаза. Большие круглые глаза. Теперь-то я понимаю, что он уже начал переваривать всю глубину Липатовской великолепной идеи. У меня же включился привычный условный рефлекс. Павлов был бы доволен. Итак, «рефлекс на Степнова»: 1. Выдавить «Здрасьте, Виктор Михалыч». 2. Вдохнуть. 3. Опереться на ближайшее вертикальное сооружение. Да, отлично, стена подойдёт. 4. Выдохнуть. 5. Смотреть в пол. Ну, или на потолок, да на худой конец, на тот цветок. Только не на него. Только если чуть-чуть. Мельком. Ну, одним глазочком. 6. Не забывать дышать. Вдох, выдох. И ещё раз. 7. Включить мозг, и понять, где я нахожусь, и что происходит. Отработано на «ура». Именно на седьмом пункте до меня дошло, что говорит Ольга. – Виктору, э, Михайловичу нужно отрепетировать одну сцену. Тебе даже говорить ничего не надо будет, просто он будет обращаться к тебе. Ты же знаешь, героиня – юная девушка, а я хоть ещё и молода духом, но за юную девушку, увы, не сгожусь, - Ольга говорила всё это со своей чуть ироничной усмешкой, глядя на меня. Она ещё не видела лицо Степнова. Я старалась его не видеть. – Там небольшая сцена. Герой героине в любви признается. МХАТ бы нам позавидовал. Вот это была пауза. А из соседней комнаты доносилось что-то очень драйвовое рок-н-рольное. Отличненько. Давайте повторим то неловкое и неуклюжее признание, которое, наверняка, оба пытаемся забыть как страшный сон. Зрители будут в восторге. Судя по Олиному лицу, теперь и у меня глаза были, как у Степнова – такие же большие и круглые. Степнов взял себя в руки первым, благо времени на переваривание всего этого у него было больше. – Оль, ну ты что, она ж моя ученица, – он запнулся, – была. Я же ещё больше смущаться буду, нет, давай лучше я просто в стену буду говорить. Лена, спасибо за помощь, я думаю, мы справимся, - Степнов не только говорит это притихшей Ольге, но и одновременно выводит меня из комнаты, аккуратно взяв за плечи, и стараясь не смотреть мне в глаза. – Да не за что, Виктор Михалыч, я тогда пойду, а то дед уже ждёт, - Слава Богу. Хватаюсь за эту возможность уйти, как за соломинку. Повожу плечами, ускоряю шаг. Он убирает руки, но ощущение тепла от его прикосновения остаётся. – До свидания, Ольга Сергеевна. Не провожайте, я сама за собой закрою. Я бежала домой так, будто за мной гнались. Уже дома я поняла, что впервые увидела его в джинсах. А плечи всё ещё горели огнём. Именно тогда Ольга всё поняла. Но как человек чуткий и понимающий, не стала бы вмешиваться и никогда бы не решилась на разговор, если бы не то, что случилось сегодня. Я почти успела уйти от Липатовых до прихода Степнова. «Почти» означает, что мы столкнулись в дверях. А «мы» в данном случае - я, он и блондинка. Они улыбались, и он обнимал её. Я выскочила оттуда, не сумев произнести даже дежурного «здрасьте, Виктор Михалыч». Хотя услышать его удивленное «Лена» я успела. Уже от Ольги я узнала, что это его новая партнерша по фильму, Кристина, и у них хорошие отношения. Ольга здесь не ради сводничества или проповедей и нотаций. Она здесь ради меня. Когда раздался звонок в дверь, у меня была очень бредовая мысль, что это пришел он. Сказать что-нибудь, объяснить. Я бы конечно, не стала слушать, но ведь главное было бы, что он пришел. Так что я не знаю, что в итоге увидела Ольга, глядя на меня: облегчение или разочарование. Дед провёл её ко мне в комнату и ушел, чтобы не мешать. Она замялась в дверях. Потом, как будто, решившись, села и заговорила. – Лен, ты очень помогла нам с Наташей, я не знаю, что бы с ней было, если бы не ты. И я тоже хочу тебе помочь. Чем смогу. Я ещё помню, какого это – быть молодой, влюбленной, и как важно иметь поддержку, кого-то с кем можно поговорить. Я понимаю, что я тебе не мать, но, возможно, пока её нет, я смогу чуть-чуть её заменить. Выслушать, дать совет, поплакать вместе, или посмеяться. Я же не слепая, я отлично видела, как вы с Виктором смотрели друг на друга. И видела, как больно тебе было видеть его с Кристиной. Я пойму, если ты не захочешь говорить, я просто хочу, чтобы ты знала, что всегда можешь на меня рассчитывать, хорошо? – Хорошо, – я кивнула. Мы сидели молча. Спустя некоторое время она поднялась. – Ольга Сергеевна, я… я хочу об этом поговорить. Я только… не знаю как. – Для начала, зови меня просто Ольгой, а там, как пойдёт, договорились? – Договорились… Ольга. Как раз тогда и поступило гениальное предложение деда о чае. Кстати, про чай, где же Ольга? В этот момент раздаётся звонок в дверь. Вот и стоматолог, Кулёмина.
Часть 2. Исповедь. Принесенным «к чаю» оказались бутылка красного вина и пакетик пряностей. На мои слабые попытки сказать, что вообще-то я несовершеннолетняя и вина не пью, Ольга лишь усмехнулась и пообещала, что пить мы будем не вино. После 20 минут колдовства над кастрюлькой и туркой, на столе перед нами стояла пара дымящихся бокалов. Глинтвейн. Гениальная мысль. Учитывая, что спиртное крепче шампанского на Новый год я никогда не пила, мне бы хватило и запаха. Ударяющих в голову тяжелых, пьянящих паров. А уж после двух третьих бокала мой язык словно развязали сывороткой правды. Я говорила и говорила, без остановки. Во всём этом бреде не было ни одной связной мысли, я торопилась, перескакивая с одного на другое. Мне хотелось выплеснуть из себя всё, копившееся так долго, мучившее меня настолько, что стало почти осязаемой частью моей личности. Ольга молчала. Изредка кивая, давая понять, что слушает. Я говорила, как скучаю. Как каждый раз иду домой со смешанным чувством страха и надежды, что Он может быть здесь. О том, как испытываю гремучую смесь разочарования и облегчения, оттого, что больше его не вижу. Боже, как мне не хватает того, что было раньше! Когда всё было просто и ясно, никаких многозначительных взглядов, когда прикосновения были просто прикосновениями, когда они не оставляли на теле этих пылающих ожогов. Наши разговоры обо всём на свете, когда не надо было обдумывать каждое слово, проверяя его на скрытый смысл. Я так скучаю по нашей дружбе. Тогда она казалось странной всем вокруг, но не нам. Для нас всё было так естественно. А потом всё изменилось. Ему нужно больше. Но зачем, ведь у нас итак всё было? Зачем надо было облекать всё в слова? Проводить границы, давать этому название? Почему мы не могли быть просто друзьями, как раньше? И что с того, что кровь во мне закипала всякий раз, когда он улыбался другой девушке? А сердце в это время, казалось, терзали тупым кинжалом. Я бы всё вынесла, только чтобы он был рядом. Я бы сумела притворяться, притворяться, что мне всё равно. Ему просто нужно было быть рядом. Как раньше. Но ему нужно больше… Неужели он не понимал, что я не могу дать ему ничего больше? Я даже не знаю, что будет с моей жизнью через полгода, я не знаю, кто я, зачем я. Я ничего не знаю. Я не знаю, каково это любить кого-то, быть с кем-то вместе. Заботиться. Что говорить, как смотреть, что чувствовать. Я… все эти вещи «для влюбленных парочек», они не для меня, я же в них не черта не смыслю. Тем более с ним. Он же… Он… Ему же нужно будет всё. Не походы за ручку после школы, не посиделки за чаем. Ему нужна… ну, я не знаю… жена? дети? Уютный дом, кого-нибудь, кто будет заботиться о нём, будет рядом в нужный момент, будет говорить нужные слова, готовить ему ужины и… заниматься с ним любовью… А я? Что могу я? Позвать его на школьное собрание? Нелепо… Я тогда так радовалась, что он решил вернуть всё, что было раньше. «Считать, что такого разговора не было». Я думала, это сработает. Не вышло. Всё больше не было простым. В каждом его взгляде я теперь видела это. Для него я больше никогда не буду просто Кулёминой, с которой можно побросать мячик после уроков. А потом появился Гуцул. С ним было просто. Как раньше с Виктором. Баскетбол, дружба. Это я умею, это я могу. И даже потом, когда Гуцул захотел большего, это было не страшно. Рядом с ним не подкашивались ноги, с ним я не впадала в ступор, когда не можешь говорить, не путались мысли, не замирало сердце. Не перехватывало дыхание. И его прикосновения не оставляют ожогов. Так я и живу. Пытаюсь жить. Вот только иногда кажется, что какую-то часть меня вырезали, и эта рана всё время ноет. А редкие и мимолетные встречи выбивают почву из-под ног. И сегодняшняя картина его и этой… Кристины, мгновенно наполнила меня яростью, яростью и болью. Я… не могу так больше… Как… мне… забыть… его? Только теперь я замечаю, что Ольга сжимает мою руку, а по обеим моим щекам текут слёзы. А я ведь не плачу. Почти никогда.
Часть 3. Утешение. Мы лежим на диване у меня в комнате, моя голова у неё на коленях. Ольга гладит мои волосы. Я чувствую себя усталой и разбитой, как после тяжелейшей тренировки. И пустой. Нет, скорей опустошенной. Теперь всё кажется нереальным, как будто весь сегодняшний день – просто сон, настолько он… невероятен. А завтра я проснусь, и всё будет как раньше. И ничего этого не было. Мне даже начинает казаться, что это мама здесь со мной, что это она гладит меня по волосам. Это ведь сон, а во сне всё можно, правда? – Глупенькая ты, – я слышу голос Ольги, и реальность понемногу начинает возвращаться. – Такая маленькая. Уже такая взрослая, и ещё такая маленькая. Она говорит это с нежностью. А у меня же больше нет сил говорить. Умоляю, помоги мне, пожалуйста… И она продолжает. – Я больше пятнадцати лет пыталась забыть мужчину, которого любила. И у меня это так и не вышло. Нет, конечно, я не говорю, что это невозможно, и что для каждого человека в жизни существует лишь одна любовь. Это было бы слишком жестоко, наверное. Так что да, возможно, ты сумеешь забыть. Вот только хорошо подумай, действительно ли ты этого хочешь? У тебя есть величайший дар, о котором только может мечтать человек: ты любишь, и твоя любовь взаимна. Да, это очень сложно, и если бы я не знала тебя, не знала бы Виктора, я сама была бы против такой истории. Но если ты хочешь простоты, готовых ответов, сборник указаний, что и как нужно делать, то знай, в жизни так никогда не бывает. И не важно, сколько тебе: шестнадцать, тридцать или сорок шесть. И твой страх, он – неотъемлемая часть жизни, часть любви. – Мне до сих пор бывает страшно. Страшно потерять Борю снова. Страшно, что у нас не получиться. Но слушать свои страхи – значит никогда по-настоящему не жить. Прятаться от проблем, от сложных решений. Быть с нелюбимым мужчиной только потому, что так проще? Я пробовала. Только сначала тебе становится противен этот мужчина, потому что он – и ты это знаешь – не тот. У него не тот взгляд, не та улыбка, тебя раздражает его голос. А потом тебе уже противна и ты сама. И никто не виноват. Просто ты так решила. – Тебе не приходила в голову, что Виктор ничего от тебя не ждёт? Ничего из того, что ты считаешь, ему так необходимо? Что он любит тебя именно такой, какая ты есть - ученица одиннадцатого класса Лена Кулёмина, спортсменка и бас-гитарист. Я ведь вижу, как его эта любовь также рвёт на части. И, честно скажу, я впервые за много лет встречаю такого человека, как Виктор. Я вообще не думала, что такие ещё остались. Он однолюб, Лен. Ему его чувства столько боли принесли, а он и не думает от них отказываться. – А как же Кристина? – я пытаюсь защищаться, снова разом ощутив тупую, ноющую боль. – Да он рад, что хоть с кем-то за долгое время можно поговорить по-человечески. Он тоскует по школе, все его друзья остались там. У вас дома он старается не появляться, чтобы лишний раз тебя не оттолкнуть ещё дальше. А тут милая девушка, общительная, простая. Конечно, они подружились. Им же вместе работать. После того, как ты вылетела сегодня из квартиры, он ни одной сцены нормально не отыграл. Даже те, что до этого получались. – Я не знаю, что мне делать, – голова тяжелая, и свет кажется слишком ярким, хоть и горит лишь маленький светильник в углу комнаты. Закрываю глаза. – Этого тебе никто не скажет, даже я. Это должна решить только ты. Просто живи так, чтобы потом не пришлось ни о чём сожалеть. Ну а если не получится, что ж, у каждого из нас свои шишки и шрамы. Без них мы бы не были теми, кто мы есть… - это последнее, что я слышу, прежде чем моё сознание уплывает в царство снов.
Часть 4. Решения. Я просыпаюсь резко, дернувшись во сне. Открываю глаза, прислушиваясь к ощущениям в своём теле. Никакой головной боли, это радует. Вспоминаю вчерашний вечер. И сон. Он расплывчатый, и я не помню деталей, только лишь ощущение тепла и покоя. У меня по-прежнему нет никаких ответов, только Ольга права – я устала бояться. В конце концов, в жизни как в спорте: можно бояться проигрышей, и быть всегда только зрителем. А можно выйти на площадку и надрать сопернику задницу. Ну и что, что в роли соперника – сама жизнь. Невозможное – возможно, как гласит адидасовский слоган. Только вот с чего начать? Ответ приходит сам собой, пока я разглядываю дисплей звонящего мобильного телефона. На нём короткая надпись «Гуцул».
Эпилог. Я стою в комнате у Липатовых, слушая своё громко бухающее сердце. Разум громко вопит: «Беги! Беги же!», но я, сцепив зубы, продолжаю стоять. Сейчас Ольга откроет дверь, они мило поговорят, и затем она предложит ему пройти в комнату. Она за ним не пойдёт. Она вообще уйдет из квартиры, а Степнов обнаружит в комнате меня. Я не спала несколько ночей, но так и не придумала, что сказать. Скорее всего, это превратиться в комедию абсурда, и сделает всё только хуже, но… сейчас или никогда. Я не успеваю закончить свой мысленный разговор, как Виктор широким шагом заходит в комнату и с удивлённым лицом остаётся стоять чуть дальше от дверей. Да мы с ним просто короли неловких ситуаций. Ещё и ужасно «красноречивы» оба. Делаю, наверно, самое глупое, что можно сделать – за мгновение подлетаю к нему, и обнимаю, уткнувшись лицом в основание его шеи. Ноги ватные, и, чтобы не упасть, вцепляюсь в него ещё сильней. На глаза наворачиваются слёзы, и я закусываю нижнюю губу. Я и так слишком много плачу. Так проходит вечность. И ещё. И ещё одна. Что-то изменилось. Его руки сначала несмело, а затем всё с большей силой прижимают меня к нему. – Ленка… Лена… Лееена… – Мне с трудом удаётся различить его шепот. Широкая улыбка расплывается по моему лицу. Теперь мне почему-то неудержимо хочется смеяться и плакать одновременно, и я не понимаю, как человек может испытывать столько всего и сразу. Перед глазами всё плывёт, и я не чувствую пола под собой. Лишь спустя несколько мгновений понимаю, что это от того, что Виктор, мой Виктор, по-прежнему сжимая меня в объятиях, кружится по комнате.
Что нашла Моя любимая из Псов, конечно читать дальше Шун и девушки - дорамные сцены в аэропорту 1 - ХанаДан, 2 - ХанаКими, 3 - Токийские Псы, 4 - Богатый мужчина, бедная женщина (пост до финала опубликован, поэтому без гифок)
1st: he kissed the girl’s forehead and flew away to meet another woman in France / Paris. 2nd: he kissed the girl but she still flew away to America / LA. 3rd: he threw the girl and run away to catch a thief. He wanted to fly away to America / NY. 4th: RMPW …. ? she wants to go to Brazil … ? to be continued.
Это была бы прекрасная дорама, если бы не главный герой. читать дальше - Я защищу тебя! - говорит взрослый 40-летний мужчина любимой женщине. - И ты всё-всё выдержишь? - спрашивает его любимая женщина. - Что бы я ни решила? - Конечно! - уверяет её наш герой.
И тут вдруг оказывается, что это "всё-всё" - не молча страдать, глядя на неё с другим мужчиной, зная, что их отношения - это спектакль для прессы, в то время как любит она его; а вполне себе живая женщина, которая выдержала публичный скандал, оставила любимую работу, и всё для того, чтобы они могли быть вместе, и при этом папарацци не съели бы его живьём. При этом героиня деликатно поселяется одна в съемной квартире, как умеет налаживает быт, учится быть обычным человеком, а не появляется на его пороге с чемоданом и со словами "а теперь женись!" Хотя имела право, я щитаю - мужчина же бил себя в грудь по поводу "позабочусь".
Оказалось же, что и этого для героя было уже слишком. "Всё это ошибка!" - говорит он любимой женщине, и, видимо, отправит саму разгребать последствия. Ах, он делает это из благородных побуждений - чтобы она не бросила любимую работу ради него, вдруг потом будет жалеть. Причем когда она собиралась ради работы отказаться от любимого человека и пойти на вранье, которое претит ей по сути своей - это было нормально, против этого он не возражал - там же от него ничего не требовалось Он не предложил на крайний случай компромисс, когда она не бросает работу, и они вместе терпят нападки прессы, не предложил обсудить ситуацию и принять решение вместе - нет, он галантно отошел в сторону (собственно, как всегда), предоставляя её самой себе. Со скандалом, который уже случился. (Я еще молчу про то, что, сказав правду, Юна отделалась малой кровью, учитывая, какую историю хотел состряпать репортёр из их снимка - так что даже вариант "ах, она самовольно высказалась на пресс-конференции, не спросив его мнения, он просто сделал также" не прокатывает. Кохея устраивал только вариант "решите как-нибудь без меня").
Особенно эпично Кохей смотрится на фоне его соперника, блистательного Таканабе-сана, который из всеобщего мальчика-для-оскорблений вырос в прекрасного человека как внешне, так и внутренне. Таканабе-сана, который рыцарь не только по публичному образу и по его ролям, но и по сути: героиню защищает, ситуацией в своих целях не пользуется, мозги Кохею регулярно вправляет. Это я не к тому, что героине следовало влюбиться в партнера по съёмкам вместо телохранителя - любовь, как говорится, зла, тут не выбирают, но не дай бог в такого Кохея влюбиться - тащить его на себе придется всю жизнь.
читать дальшеХорошо, что закончили историю со смертью Джинкси, и сейчас он снова совсем живой и нормальный, всё-таки без него Хранилище будет уже совсем не то. И Клаудия будет не та - они вдвоём уже второй сезон моя любимая пара в сериале. Пусть даже они пара совсем не в романтическом смысле этого слова (Хранилище вообще прекрасно дженовыми отношениями).
Название: Трудности перевода Персонаж: Фуджигая Тайске и другие Рейтинг: PG Жанр: стеб, бред, трава Предупреждение: автор курил, много курил Примечание автора: клип лучше смотреть через KMPlayer Cкачать : NA
читать дальшеТакое ощущение, что в Ногами параллельно живут два разных человека: один жаждет мести, безжалостен, без чувств и эмоций, верит лишь в "око за око, зуб за зуб", а второй - очень несчастная маленькая одинокая девочка со сломанной судьбой. И чем больше хорошего отношения к себе эта девочка встречает, тем ей больнее, потому что оказывается - есть ещё что терять. А когда так мстишь - безвозвратно, отнимая чужие жизни - нормального будущего нет и не может быть. Жаль, что они не встретились раньше...
Просмотренные дорамы с впечатлениями Часть 17. читать дальше 81. Hungry! / Голоден! Каст прекрасный, персонажи прекрасные, сюжет - обнять и плакать. Но за оригинальность (в первую очередь развития персонажей и отношений) хочется похвалить тоже - приятно удивили там, где все казалось предсказуемым. Миура Шохей, который в Гокусене ещё особенно не блистал, сейчас расцвел в полную силу своего обаяния.
82. Bloody Monday / Кровавый понедельник Я не разделила многочисленных восторгов по поводу дорамы, но посмотрела не без удовольствия. Второй сезон поинтереснее - и сюжет адекватнее, и интрига закручена лучше (хоть и по шаблону первого сезона, но лично мне мозг запудрили - я бдительность потеряла и биг-бэда не разгадала, в отличие от "крота"). При том, что бомбы обезвреживаются за секунду до взрыва, программы взламываются аналогично и тд, и тп - героев полегло немерено за два сезона, поэтому никогда нельзя быть уверенным, чем та или иная ситуация кончится. Злодеи харизматичные, некоторые (не будем показывать на Наримию пальцем ) вызывают даже больше симпатии, чем положительные персонажи.
83. Wagaya no rekishi / История моей семьи Я так долго ждала перевода этой дорамы (из-за каста, конечно же), а потом очень долго не могла досмотреть И вроде бы ничего плохого про неё не скажешь, но так хотели показать людей именно на фоне _эпохи_, что это получилось ненатурально и натужно. Да, такие события и люди были, но так, как провели семью через них все - это был перебор. Лучшие в дораме - это глава семьи и персонаж Оизуми Йо
84. Gekikoi / Роковая история любви Я польстилась на небольшую продолжительность дорамы и незамысловатый сюжет, и зря. Нет, это всё там есть, но ни с актерами, ни со сценарием дораме не повезло, поэтому там, где могло получиться нечто простое и милое, не получилось ничего.
85. Cleopatra na Onnatachi / Женщины-Клеопатры Чувствуется, что не хватило времени, и еще с самого начала не определились, о чем же дорама. Это и не процедурал, где каждая серия = история пациента/ов (потому что в некоторых сериях пациенты вообще идут фоном), и не история о персонале клиники (потому что герои, за исключением нескольких основных, толком и не раскрыты). Да еще и главные герои "не захимичили" (особенно на фоне Аяно Го, который переиграл там на голову всех), в итоге история вроде хорошая по содержанию, но чувства героев не ощущаются. И не смотря на всё это, дорама мне понравилась. Видела в отзывах, что кто-то называл её "одой пластической хирургии, которая исправляет все проблемы", но дорама совсем не о том. В ней даже нет однозначной позиции по поводу пластики (вот по поводу того, что человек имеет право делать со своей внешностью всё, что ему угодно - это да, это есть): есть герои, которым операция помогла, есть те, кому она даже показана, а есть те, кто маются дурью, исправляя в двадцатый раз нос или грудь. И всячески, еще с первосерийных супругов, дается понять, что пластика не решает проблем, если проблема на самом деле в другом. Героя Рюты сделали уж слишком тараканистым (по ходу просмотра всплывал у меня "Честный парень", потому что там та же история), хотя в его чрезмерной категоричности и идеализме я узнавала себя раньше, так что нельзя сказать - таких людей не бывает. Бывают еще и не такие. концовкаРазвязка оборванная, не тянет она на финал, хотя если смотреть на дораму как на произвольный кусочек из жизни - в жизни ведь тоже никто промежуточные финалы не устраивает, черту не подводит. Было, прошло, живем дальше. Вообще за настроение "в жизни происходит какая-то фигня, но и хрен с ним, живем один раз" дорама мне понравилась особенно.